Девушка рядом с Путиным. Трудная судьба Ирины Скворцовой

РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

23 ноября 2009-го во время тренировочных заездов на санно-бобслейной трассе в немецком Кенигзее экипаж Евгения Пашкова и Андрея Матюшко врезался в боб Надежды Филиной и Ирины Скворцовой, которая в результате столкновения получила тяжелейшие травмы. Прошло три года…

Ирина поразила нас: надо же, психика молоденькой, красивой девчонки может восстановиться даже после такой страшной аварии.

Кажется, она радуется всякому новому дню - и его сюрпризам: тут и машина, и квартира, и ремонт, и работа на телевидении…

Встретились мы в Сочи, где 24-летняя Скворцова второй год вместе с Виктором Гусевым ведет церемонию награждения спортивных журналистов. Ведет здорово. Подошли, познакомились.

Удивились - никакой ожесточенности. Наоборот - девушка какая-то солнечная. Причем держится Ирина с большим чувством собственного достоинства.

Неделю спустя встретились вновь - в Москве.

- На сочинской церемонии вас представили как редактора телеканала "Россия-1". Так продвинулись по службе?

На самом деле - учусь писать тексты. Параллельно стажируюсь как ведущая новостей, это и будет моей основной профессией.

- Вас уже выпускали в эфир? Чтоб с камерой - один на один?

Пока нет. Рано.

- Когда обещают?

Не знаю. Тренируемся, нам специально выделяют студию. Читаем новости перед камерой.

- Кто позвал вас на "Россию"?

Нина Зверева, член академии "ТЭФИ", рассказала обо мне Эрнесту Мацкявичюсу: так и так, девочка вела церемонию в Сочи. С ней бы поработать. Он переговорил с Добродеевым.

- И вас пригласили?

Да. Посмотреть, как выгляжу в кадре. Решили - вроде что-то есть. Вызвали на собеседование уже к самому Добродееву. Он спросил, читаю ли я газеты. Слежу ли за новостями. "Учиться придется три месяца. Готова?" - "Да!"

- Самый удивительный урок, который получили на телевидении?

Там все удивительное - если учесть, что прежде я зарабатывала ногами. Бегала. Пока для меня каждая встреча с камерой - стресс.

- Почему?

Никогда ее не любила, честно. Прежде снимали домашнее видео - так я уходила в сторону: "Меня не надо…" И на всех соревнованиях такое было. За тридевять земель обойду - только бы в камеру не попасть.

- Чтобы работать на телевидении, камеру нужно полюбить.

Мне говорили. А я отвечала: у нас любовь односторонняя. Меня камера любит, я ее - нет. Но привыкла. Поначалу смотрела на нее не Моргая, как мумия. Кстати, в Сочи мне очень пригодился мастер-класс по русскому языку. Хотя ошибки все равно допускаю. Например, в ударениях. Вот недавно в тексте попались слова баловень и баловать. Кто-нибудь объяснит, почему в первом случае ударение на первый слог, а во втором - на последний? В русском языке никакой логики!

- Комментировать пробовали?

Нет. Предлагали работать в паре на соревнованиях по санному спорту, но я отказалась. Чувствую, пока не готова.

- Вы наверняка были равнодушны к футболу. Сейчас приходится вникать?

Тяжеловато даются фамилии иностранцев. Но особенно намучилась с "Панатинаикосом". Как увидела название команды - обомлела. Преподавательница говорит: "Ударение на последний слог!" А мне не до ударения - вообще произнести бы.

- Как же вам "Кайзерслаутерн" дается?

Еще не сталкивалась.

- Это он вылетел из бундеслиги. Но скоро вернется. Готовьтесь.

Знаете, что самое сложное? Повторять одно и то же слово несколько раз. Я спотыкалась на "Манчестер Юнайтед". Или - "две тысячи четырнадцатый". Девчонки рядом упрощали - говорили: "МЮ". "Двадцать четырнадцать". Дыхание трудно было ставить. Вот вы умеете правильно дышать?

- Правильно - это как?

Животом.

Маленький глоток, который растягиваешь на целую фразу. Если читаешь текст - нельзя хватать ртом воздух после каждого абзаца. Все должно быть ровно. Да и голос у меня был писклявый.

- Сейчас нормальный.

Это занятия. Становится ниже и ниже. Дыханием контролируешь, дышишь не через нос. Чтобы была четкая вибрация в груди. С вами разговариваю - и чувствую эту вибрацию. Но все пропадает, когда я очень радостная. Снова писклявый…

- Когда в последний раз было столько радости, что голос вернулся?

Он возвращается ненадолго. Не помню, когда было.

- Вчера? Позавчера?

Не… В субботу. С другом отправились закупаться для ремонта. Как же мы смеялись! В два часа ночи - за армированной пленкой!

- Действительно, смешно.

На нас все продавцы глазели. А я набрала еще до кучи швабры, тряпки, моющие средства. Кассир на прощание высунулся, моему приятелю говорит: "Удачи тебе сегодня ночью…" Решил, что парень влип. До утра будет полы драить.

- Квартира в каком районе?

На Щелковской. В журнале увидела фотографию бело-оранжевой комнаты. Понимаю, звучит дико - но хочу такую же. Еще нужен шкаф-купе вдоль стены. От потолка до пола.

- С зеркалами?

Без. Причем переход хочу плавный. От оранжевого к белому. Полки должны быть словно пазлы. Придется шкаф и кровать делать на заказ.

- Вы так трепетно относитесь к квартире, которая не вполне ваша.

Уже точно моя. Вопрос решен.

- Мы слышали, вам каждые пять лет необходимо проверяться - если встаете с коляски, жилье отбирают.

Был такой момент. Но все утрясли. Теперь квартира моя, люди помогли.

- Вам дали, кажется, вторую группу инвалидности?

Да, бессрочную. Ее не требуется подтверждать.

- Что же должно произойти, чтобы получить первую - если ваша только вторая?

Понятия не имею. Такие у нас законы. Двадцать процентов трудоспособности. Я еще смеялась - за счет головы и рук? Пенсия у меня - 10 тысяч рублей…

- Когда в квартире аквариум во всю стену появится?

Ой, это я погорячилась в интервью. Аквариум будет - но литров на 200 - 250.

- Вы же еще и собаку собирались завести.

Пока ограничусь рыбками. С ними проще. Молчат, кормишь трижды в неделю да аквариум чистишь раз в два месяца. Красота!

- И когда новоселье?

Надеюсь, весной. Не терпится уже стать самой себе хозяйкой.

- Управитесь в одиночку?

Готовить, гладить, пылесосить я могу. Пыль смахнуть - тоже не проблема. А на генеральную уборку всегда можно кого-то попросить помочь.

- У вас интервью берут часто. А сами брали?

Я недолго работала на Первом канале, в "Армейском магазине". Там было несколько интервью.

- Вот этот этап жизни мы упустили.

Я была без контракта. Когда возник реальный вариант на "России", мгновенно согласилась.

- Интервью брали не у самых известных людей?

Почему? У Владимира Сальникова, например. Очень приятный мужчина. Мы уже уходили, одевались - и тут он понял, кто я такая. А на первое интервью меня отправили к офицеру без ног. После "горячей точки". Я-то по себе знаю, как нелегко человеку, когда напоминают… Понимала, что он чувствовал, - и самой было тяжело. Задавала вопросы, а в них сквозили страх, неуверенность.

- Самое интересное знакомство за последнее время?

С Шаваршем Карапетяном.

О, это легенда! 17-кратный чемпион мира по подводному плаванию, который спас десятки людей. Где вы пересеклись?

Нас пригласили выступить в школе на "Уроке мужества". Перед этим я наткнулась в интернете на статью, посвященную подвигам Шаварша, видела фотографии. Но при встрече не узнала. Догадалась, с кем сижу рядом, лишь когда услышала его рассказ. И была потрясена, насколько скромный это человек. Абсолютно без пафоса вспоминал, как вытаскивал людей из затонувшего троллейбуса, при пожаре в спорткомплексе, как уберег автобус от падения в пропасть… Четыре раза ему приходилось кого-то спасать! В школе Шаваршу сказали: "С вами опасно находиться рядом. Вы притягиваете такие истории".

- А он?

Плечами пожал: "Я не специально…" Он невероятно обаятельный, с юмором. Потом мы сфотографировались на память. Я рассказала, что читала о нем. "А я о тебе читал, - улыбнулся он. - Вся семья тогда за тебя переживала…"

- На улице вас узнают?

Случается. Часто вижу: узнали, но боятся подойти. Меня такое смешит. С другой стороны, что им говорить? О том, какая я сильная? Тут парень за мной из метро выскочил: "Вообще-то моя остановка через две. Дайте, пожалуйста, автограф". Взял - и назад в метро. А я - по своим делам.

- Знакомиться пытаются?

Как-то в час ночи ехала от подружки, еле успела до закрытия метро. И тут парень подсаживается.

- Трезвый?

Не вполне - но с ног не падал и одет прилично. Так он меня от "Марьиной рощи" до "Чистых прудов" проводил. Я уже не выдержала: "Ты никогда с девушкой на костылях не гулял?"

- И что?

Замялся. А я продолжаю: "Ну и не надо тебе этого". Я слышу много теплых слов. Это приятно. Но порой холодно со мной общаются. И таких людей понимаю. Почему они должны душу передо мной открывать? Я ж тоже не открываю. Держу дистанцию. Каждому открывать - разорвут на части…

- От какой черты характера с удовольствием избавились бы?

Вредная бываю. А самое ужасное - сперва говорю, затем думаю. Вот от этого точно пора избавляться.

- В чем проявляется вредность?

Нужно что-то сделать, мне даже не лень - но вот нападает на меня: "Не буду, и все". Вредность!

- Значит, молодому человеку с вами не так просто?

А у меня нет молодого человека. Не исключено, что как раз из-за этой вредности.

- С кем же ходите ночами по мебельным салонам?

Это друг. Такой же полуночник, как и я. Позвонила: "Поможешь?" - "Не вопрос!"

- До аварии у вас молодой человек был?

Нет. А после - тем более…

- Странно. На вас мужчины смотрят с восторгом.

И все! Как в галерее - поглядели, пошли дальше.

- Наверное, боятся. Очень красивая девушка.

Не знаю. Чем-то я не нравлюсь. Может, поначалу все хорошо, смотрят как на картинку - а потом общаемся, и что-то не складывается.

- За рулем вы недавно?

Пару месяцев. Автошколу закончила летом. В октябре получила права. Первые три дня было жутковато. Инструктор мне говорил: "Идиотов на дороге полно. А нормальных водителей еще больше". С этой мыслью и езжу. Даю дорогу дуракам.

- Почему выбрали кроссовер?

Сели с братом и написали характеристики - какая машина для меня удобнее всего? Коляска-то не во все влезет.

- Разве она вам нужна?

Я хожу на костылях. Если недалеко - могу и без них. Но на всякий случай коляска стоит дома. Мне ж еще на пластику в Германию ездить. Там понадобится.

- В России не делают?

Делают. Но зачем искать нового врача - если Махенс меня уже собирал по частям? Пусть продолжает. Судя по мне - хирург отличный.

- Мышцы, которые вам вырезали, - восстановятся?

- А пересадить на их место другие?

Не знаю, до чего дошла медицина ХХI века. У Махенса спросила: "Вы мне тело сделаете? Форму?" Ответил - да. Когда начнут пластику - выясню, что да как.

- Что такое "пластика"?

Шрамы и рубцы будут убирать лазером.

- Мы вычитали в интервью про 20 тысяч евро, которые сняла с вашего счета адвокат.

Все вернула.

- Это мы знаем. Но тогда вы обронили - 20 тысяч стоит одна пластика. Неужели так дорого?

Я сама долго допытывалась у Махенса - в какую сумму обойдется? Он сказал: "Приблизительно 15 - 20 тысяч". Но я так и не поняла - одна операция или несколько.

- Что врачи говорят?

Никаких прогнозов. Я стараюсь на этом не зацикливаться. Не сравнивать с тем, как чувствовала себя, к примеру, два или три месяца назад. Нужно запастись терпением. И все потихоньку наладится. Хотя на сто процентов не восстановлюсь, это я и сама понимаю.

- Почему?

Такая травма. Гангрена, перебиты все нервы. Сосуды сшивали заново. Стопа не шевелится.

- Металл вставляли?

Да. Я до сих пор "пищу" в аэропортах. У меня есть справка на немецком. Жаль, не все его знают. Таможенникам говорю: "Хотите - обыскивайте, все равно ничего не найдете. Металл во мне…" Иногда просят костыли положить на дорожку - их изучают. А из Праги возвращалась с подружкой. Я ношу утяжку для живота. Чехи увидели - на талии что-то есть. Кинулись: "Минуточку! Сейчас подойдут…"

- И кто подошел?

Мужик с лабрадором. Пса тыкают мордой в меня - он отворачивается. Его снова тыкают. Усадили меня в центре зала - стали искать наркотики. Народ вокруг глаза таращит.

- Неловко?

- Костыли отбросите?

Надеюсь. Но без них слишком велика нагрузка на ногу - надо с этим аккуратнее. Поэтому вес приходится держать. Еще из-за телевидения, конечно. Чтоб не быть хомячком в камере.

- Вес у вас изменился?

Сначала прилично поправилась. Когда проснулась после аварии - было меньше пятидесяти.

- А до нее?

67. За время комы скинула почти двадцать. Мне же мышц много вырезали. Потом смотрела на фотографии под капельницей - вот так я выглядела в 16 лет.

- Настолько худенькая?

Ну да, одно лицо. Набрала быстро, на реабилитации кормили очень вкусно. В марте 2011-го весила уже около семидесяти. Колобочек я была еще тот! Но привела себя в форму.

- Когда объявили номер вашего счета - к нему пытались подобраться мошенники?

Пока мы с мамой были в Германии, брат в Москве все хорошо контролировал. Счетов было несколько.

- Теперь давайте про адвокатов. Как узнали, что та женщина-немка что-то сняла?

Она сама сообщила - 20 тысяч евро взяла в качестве оплаты своих услуг.

- Огромное было удивление?

Естественно! Я на эти деньги рассчитывала. Сумма для меня немаленькая.

- Обратились в суд?

Нет, в адвокатскую контору. Ей пригрозили лишением лицензии, если не вернет деньги. А это для нее был бы конец. Сразу отдала.

- Наличными?

Перевела на счет нашего нового адвоката. Тот - мне.

- А сколько стоили ее услуги в реальности?

Она просила 46 тысяч евро. При том что писала письма, больше ничего. С нами даже не общалась.

- В итоге немке что-то заплатили?

Я - нет. В самом начале федерация перечислила ей около 10 тысяч евро. Думаю, этого вполне достаточно. Прислала договор, за что сняла деньги, - там потом нашли такое количество ошибок, вы меня извините…

- Кто работает с вами сегодня?

Константин. Русский, давно живет в Германии.

Виновником столкновения признали арбитра Петера Хелля, который дал команду стартовать, хотя горел красный свет. Но вам не кажется, что Хелля сделали крайним?

Я не вникала. Виновата немецкая сторона. Там и в рубке сидел мужик, между ними возникло недопонимание. Судья трассу не видит. Ему по рации передают, что все свободно и можно пускать экипаж. В общем, ответчика у нас три: Хелль, немецкая федерация - как его работодатель. Плюс Международная федерация бобслея и скелетона, поскольку все произошло в рамках международных соревнований.

- Почему суд растянулся на три года?

Они никак не договорятся между собой, кто будет выплачивать деньги. Спихивают все друг на друга.

- О какой сумме идет речь?

Это конфиденциальная информация.

- Ваше присутствие на заседаниях требуется?

Слава богу, нет. Всем занимается адвокат. Да и что могу там рассказать? Я же ничего не помню.

Совсем? По словам Владимира Бойцова, старшего тренера женской сборной, вы после удара оставались в сознании.

Нет. Последнее, что помню, - как бежала к бобу. Это было 23 ноября. А очнулась 13 января. Врачи, палата. Поняла, что я в больнице. Страха не было. Но, услышав, какое на календаре число, испытала шок. Пару дней переваривала. Сразу посвящать в подробности аварии меня не стали. Всю правду узнала, когда морально была уже немножко подготовлена.

Если вы о каких-то дурных предчувствиях или знаках - ничего такого не было. Все, как всегда. Обыкновенный день, обыкновенная тренировка…

- Видео аварии существует?

Нет. Тренировки на камеру не записывают.

Тот же Бойцов обмолвился, что в первые минуты после столкновения представители команд сбежались - и никто не помогал. Все фотографировали вас на телефоны…

Об этом не знаю. Мне рассказали, что один наш спортсмен снял все на видео и выложил на своей страничке в интернете. Это просекли. С ним очень хорошо поговорил другой спортсмен - и запись была удалена. Как с компьютера, так и с телефона.

Вы в курсе, что за три недели до этого в Сигулде у Пашкова была схожая ситуация? Ему дали зеленый свет, когда не надо было, - трагедии избежали чудом.

Что-то слышала, но без подробностей. Вот при мне в Сигулде на тренировке был эпизод. Мы с девочками перевернулись, докатили до финиша боб - оставалось вытащить его из желоба. Вдруг грохот. Смотрим, что на четырнадцатом вираже летит экипаж. Тренеры орут: "Быстро взяли боб!" Счастье, ребята рядом были. Они тут же подняли его через борт, и спустя секунду - вжих. Мимо пронесся чей-то боб. Девушке, которая сидела в рубке и по ошибке дала старт, влепили выговор. А я тогда сказала: "Если столкнутся два боба на трассе - это будет жестоко…"

- Пашков и Матюшко, которые на вас наехали, при встрече первое время отводили глаза?

Я бы на их месте тоже отводила. Они врезались, поднялись и пошли - а мне за всех пришлось отдуваться. Хотя к ребятам нет претензий, уж они-то ни в чем не виноваты. Мы общаемся по интернету.

- Не хотите обратиться к молодым бобслеисткам: "Бросайте это дело, да поскорее"?

Никогда! Бобслей не опаснее фристайла, горных лыж, "Формулы-1". Все, что произошло со мной, - роковое стечение обстоятельств. Кто-то и в луже может утонуть. Или сосулькой огрести по голове.

- Правда, что профессор Махенс вытащил вас с того света?

Сам он заявил: "Один процент из ста, что после таких травм удается не только выжить, но и сохранить ногу". За десять месяцев, проведенных в немецкой клинике, у меня было более 50 операций. В какой-то момент врачи просто сбились со счета.

- Ужас.

Первые месяца полтора после комы дались особенно сложно. Анестезия не заглушала жуткую боль, а увеличить дозу препаратов было нельзя. Сама поражаюсь, что все это выдержала… Ты знаешь, как сидеть, ходить - но ничего сделать не можешь. Учишься заново, словно ребенок. И когда кажется, что вроде бы идешь на поправку, какая-нибудь напасть отбрасывает тебя назад. То абсцесс и три очередные операции. То некроз пятки. Она-то меня и добила.

- Точный диагноз даже немцы долго не могли установить.

Да, пока не выяснилось, что у меня аллергия на нитку, которая держала швы. Опять операция - и тут я сорвалась. Не хотела никого видеть, не отвечала на звонки, ссорилась с врачами…

- Когда отпустило?

Рано или поздно все заканчивается. В том числе и депрессия. С помощью психолога сумела ее перебороть.

- Сколько вам пришлось лежать в палате, глядя в потолок?

Не считая комы - с января до середины марта.

- Как не сойти с ума?

Я пыталась разговаривать. Фенечки плела. Мне привезли бисер, чтоб моторику развивала. Приходилось вспоминать детство.

- Все лежа?

Полулежа. Немножко приподнималась на спинку кровати. Мне фильмы носили, книжки, был интернет.

- Немец, который вам в больницу передал компьютер, так и остался неизвестным?

Почему? Прекрасно его знаю. У меня там подружка, Оля. Она давно в Германии. Услыхав, что лежу в соседней больнице, минутах в двадцати езды, - пришла навестить. Начали общаться. Маму мою по городу возила, все показывала. Так вот, компьютер принес ее коллега по работе. С подключенным интернетом. Когда собралась домой - ноутбук вернула. На следующий год летом прилетала, мы встречались втроем - он, Оля и я…

- Немцы оказались нормальными ребятами?

Вполне. Хотя некоторых соседок по палате я готова была убить коляской. Неприятные люди.

- Зациклились на собственной боли?

Нет, другое. На улице тридцать градусов жары, по всей больнице двери нараспашку - и лишь у нас все замуровано. Их сдует, видите ли! А на улице ветра вообще нет!

- Но вы ж смириться с таким не могли?

Я лежала у окна. Взяла да открыла. И захлопнуть уже никому не позволила. Те нажаловались медсестре. Но я ей сказала: не дамся.

- Обижались на вас?

Конечно. Какая-то соплячка из России устанавливает порядки…

- Исходя из собственного опыта - что вы посоветовали бы людям, попавшим в беду? Как не опустить рук?

Главное - должна быть цель. Сначала я жила мыслью о возвращении в бобслей. Когда осознала, что это нереально, поставила другую цель - забыть о коляске. А сегодня стремлюсь к тому, чтобы избавиться от костылей.

- Врачи не сразу сообщили вам, что травма несовместима с продолжением спортивной карьеры?

Нет. Наверное, хотели, чтоб сама в этом убедилась. Может, и правильно. Я-то искренне верила, что у меня получится. Но в апреле 2010-го на реабилитации все стало ясно.

- Как пережили?

Все было - шок, отчаяние, истерика. Стараешься держаться, но слезы иногда подкатывают. Недавно дома включила фильм, который в Латвии записали для меня ребята с телевидения. Я туда год назад ездила к девчонкам на сбор. И вот вижу, как с ними общаюсь, что на тренировках происходит… Пошла в ванную, поорала в полотенце, поплакала минут пять. Потом успокоилась, вернулась и досмотрела.

Хотя порой кажется: все, что было со мной в прошлой жизни, до аварии, - это сон. Я помню, что когда-то ходила, бегала - но ощущение, будто было не со мной. А на самом деле я всю жизнь такая. Три последних года перекрыли предыдущие. Но не засоряю мозг вопросами: "За что? Почему именно я? Как бы сложилась жизнь, если бы…" Все равно ничего не изменишь. Ну и зачем душу рвать?

- В церкви бываете?

Не тянет. В Германии навещал батюшка из русского православного прихода. Но первый раз у меня были такие боли, что толком не поговорили. Позже он приехал на исповедь. И все же быть до конца откровенной я не смогла. А в Москве с момента аварии в церковь не ходила. Когда привозили Пояс Богородицы, мама предлагала посетить храм Христа Спасителя.

- Там же в очередях на холоде люди стояли по десять часов.

Вот и я маме об этом сказала: "Мне еще не хватало ногу обморозить!" Она чуть ли не силой хотела затащить, но я уперлась: "Не поеду - и точка". Мама отправилась одна. Полдня провела в очереди.

- Ваши родители давно развелись. Отец в последнее время больше внимания вам уделяет?

Лет десять мы вовсе не общались. У него другая семья. Изредка встречаемся. Но особой близости нет.

- А новые друзья за эти три года появились?

Оля из Германии. Есть Света - сестра моей знакомой. До аварии виделись мельком. А потом Света навестила в немецкой больнице, и мы подружились. После аварии на многое я смотрю иначе. Ушли злость, ненависть. В сборной, например, не поладила с разгоняющей. Имя называть не буду. В Австрии незадолго до аварии вообще разругались вдрызг. Не поделили, кому боб из машины вытаскивать.

- Достойный повод.

Вечером тренеры устроили собрание. Говорят, мол, у нас коллектив, надо помогать друг другу. А мы с девчонкой завелись и устроили такую перепалку, что тренеры уже пожалели о попытке примирения. Шум стоял на всю гостиницу.

- Откуда неприязнь?

Да мы сразу не понравились друг другу. Типично женская история, которая переросла в войну. Забавно вспоминать - и с девочкой, кстати, сейчас очень хорошо общаемся.

- Писали вам в больницу со всего света. Доходили конверты?

Открыточки. В основном от русскоязычных немцев. Мягкие игрушки присылали, статуэточки, всякие сладости…

- Все перевезли в Москву?

Сладости у меня быстро заканчивались. Остальное привезла. Но до сих пор не распаковала.

- Почему?

Жду новоселья. Буду доставать - и снова радоваться. Было много ангелочков, я же разбилась под Рождество. Плюшевые львы. Кто-то оставлял контактные данные - предлагали помощь. Но мне неудобно обращаться.

- Какая-то женщина вам в госпиталь прислала книжку про архимандрита Крестьянкина. Прочитали?

Нет. Мне очень стыдно…

- Давайте напишем, что обязательно прочитаете?

Конечно, прочитаю! В машине у меня лежит сборник рассказов Чехова. Кто садится - поражается: "Чехов?! Ира?!" А что такого?

- В пробках читаете?

Нет, вечерами. И в очереди к доктору. Сижу и смеюсь… Еще благодаря Мацкявичюсу открыла для себя Довлатова. Купила несколько книжек - "Наши", "Заповедник", "Компромисс". Такое удовольствие! Довлатова хочется перечитывать снова и снова.

- У вас щека проколота, нос…

- Когда успели?

Еще до аварии проколола - уши, язык, пупок. Когда вышла из комы - о-па, ничего нет. Все из меня вытащили. И все заросло. Пришлось заново прокалывать. Перед очередной операцией воевала с докторами: "Снимай!" - "Не сниму…"

- На чем сошлись?

Что снять надо - но в дырочки вставят пластик.

- Из языка тоже вытаскивали?

В языке у меня тогда ничего не было. Просыпаюсь, подходит анестезиолог: "Мы правильно вставили сережки? Верхняя дырочка свободна?" Я пощупала: "Как свободна? Нет! Давайте-ка, перевешивайте…" И он сам все перевесил. А язык поехали колоть вместе с моим физиотерапевтом, Катрин. В городок недалеко от Кенигзее.

- Больно?

Нет. Больно нос прокалывать. До слез. После языка не шепелявила, но "р" с трудом давалось. На съемках, конечно, все снимаю. Кроме шарика из языка.

Однажды девушка-анестезиолог меня везет из предоперационной - показываю ей язык. Так она высовывает свой - у нее проколот! Посмеялись. Обычно после операции первый вопрос: "Как вас зовут? Как самочувствие?"

- А вас о чем спросили?

Я сама задала вопрос: "Где мой пирсинг?" - "Понятно, девочка. Все в порядке…"

- Добродеев пирсингом не попрекал?

Он не знает. Язык-то у меня не особо видно.

- Теперь узнает.

Перед камерой буду вынимать. А во время тренировок необязательно.

- Как планируете отмечать Новый год?

Еще не решила. Давно заметила: чем он ближе, тем меньше хочется праздновать в шумной компании. Думаешь даже, может, лучше как медведю - уйти в спячку под куранты? Хотя лет семь назад, помню, друзья зазвали на тусовку. За полчаса до начала Нового года мы с подружкой еще мерзли на остановке в ожидании троллейбуса. В квартиру влетели в последнюю минуту. Погуляли весело. Когда все уснули, говорю хозяину квартиры: "Андрюш, я прилягу на диванчике". А он смотрит жалобно, как кот из мультика про "Шрека": "Ир, а кто посуду помоет?"

- Дрогнуло девичье сердце?

Да. В итоге он с приятелем сломанную в туалете дверь чинил, а я у раковины простояла до утра. С того дня мечтаю о посудомоечной машине. Ничего более ценного для кухни не придумано.

- Какие еще у вас мечты?

Прыгнуть с парашютом. Или с тарзанки. Заняться рукопашным боем - для самообороны. Побывать в Канаде - почему-то эта страна меня притягивает. Но отправлюсь туда после того, как освобожусь от костылей.

- В вашей нынешней жизни много интересного, и мрачные мысли, наверное, уходят?

Вы правы. Работа на телевидении, ремонт, вождение - для меня это все новое. И приносит удовольствие. Еще я научилась радоваться каждому дню.

- Знали, что у вас такой характер? И столько испытаний способны выдержать?

Нет. Но если честно - лучше бы и не знала…

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ

23 ноября 2009 года во время тренировочных заездов — за три дня до розыгрыша Кубка Европы — на санно-бобслейной трассе в Кенигзее (Германия) произошла трагедия. Из-за ошибки судьи мужской экипаж на полной скорости врезался в стартовавший чуть раньше женский экипаж с 21-летней Ириной Скворцовой. Все остались целы, кроме Ирины, которая получила травмы, «несовместимые с жизнью». Ирину экстренно доставили в местную больницу, а затем в клинику в Мюнхене. Чтобы девушка не умерла от болевого шока или потери крови (в общей сложности в нее потом влили 24 л крови), врачи на полтора месяца ввели ее в состояние искусственной комы. Через четыре месяца Ирину перевели в реабилитационный центр. За десять месяцев, проведенных в Германии, она перенесла более 50 операций.

Год назад Ирина избавилась от инвалидной коляски. Сейчас она ходит на костылях, сама водит машину, работает тележурналисткой на ВГТРК, а также стала приглашенной гостьей на Олимпиаде Сочи-2014. Ниже — ее рассказ о прошедших четырех годах.

Полную версию интервью с бобслеисткой Ириной Скворцовой читайте в весеннем номере приложения Forbes Woman, которое выйдет 27 февраля 2014 года вместе с мартовским номером журнала Forbes.

Аварию я не помню. Помню только, как легла в боб в ноябре 2009 года, а проснулась 13 января следующего года. А как ехали, как столкнулись, мозг вычеркнул. Вся моя старая жизнь — как сон. Временами даже сомневаюсь: неужели действительно когда-то ходила, бегала, танцевала? Хотя прекрасно помню эти ощущения. Когда я вышла из комы, самым страшным показалось не то, что я лежу в трубках в реанимации, а что я проспала Новый год! Как это так, у меня было столько планов, а я все проспала!

Врачи не сразу мне сказали, что со мной. Я постепенно, дозированно получала информацию. До апреля — пока не началась реабилитация — всерьез думала, что вернусь в бобслей. Я этим жила, поэтому, наверное, и не наложила на себя руки. У меня был стимул: оставалось четыре года до Олимпиады — это святое для спортсменов. Я все распланировала: два года на восстановление, два — на подготовку. У врачей спрашивала: «А я смогу поднимать штангу, прежний вес?» Они смотрели на меня удивленно и уходили от ответа.

После аварии неповрежденными у меня оказались только голова (не считая сотрясений), руки и грудь. Ниже — все искорежено. И даже сегодня, если я случайно вижу себя в зеркале, реву. В квартире, кстати, я избавилась от всех зеркал. После комы все надо было начинать с нуля. Я заново училась дышать. С аппаратом искусственного дыхания легкие работали на полную. А тут — раз! — отключили. И нужно самой, а сил нет. Глазами ору: «Подключите обратно, задохнусь!»

О боли я даже говорить не хочу. Обезболивающие поначалу давали раз в час, потом — реже, чтобы не вызывать привыкания. Анестезия действовала всего 20 минут, остальные 40 я корчилась от боли — постоянной, и тупой, и острой, непроходящей.

Лежа в реанимации, я долго злилась на Бога: «За что? Почему я? Да лучше бы не выжила в этой аварии, зачем мне такая жизнь нужна!» Я до сих пор не могу ответить на эти вопросы. Хотя и говорят, что Бог посылает только то, что человек может выдержать... Со временем злость прошла, осталось только смирение. Единственное, что удерживало меня от самоубийства, так это то, что позвоночник был цел и что ногу удалось сохранить. А иначе не пережила бы, нашла бы способ покончить с собой прямо там, в реанимации.

В апреле 2010 года я переехала в реабилитационный центр. Продолжала учиться ходить. Перед тем как сделать шаг, прорабатывала его в голове: «Вот сейчас поставлю ногу сюда, а руки передвину вот так». Очень долго к этому привыкала. И однажды упала на гальку — нога поехала, и сделать я ничего не смогла. Вот тогда пришло осознание, что со спортом покончено, — и это была катастрофа.

Все мои мечты, все, к чему я стремилась двадцать один год моей жизни, оторвали и выбросили. Бегать — нельзя, кататься на коньках — нельзя, прыгать — нельзя. Каблуки и юбки, которые я так любила, — тоже никогда нельзя. А жить-то тогда зачем?

Я сидела в коляске, ревела и больше ничего глобального не планировала. Ближайшие цели теперь были максимум на полгода. Первая — встать с коляски. Да, ногу не чувствую, не шевелю стопой, но кость есть, упор есть. Отлично, значит буду тренироваться. Я училась сама передвигаться, мыться. Падала, но все равно повторяла. Минимум полчаса нужно было, чтобы промозговать схему и залезть в ванну, например. И еще сорок минут на то, чтобы продумать, как вылезти из мокрой ванны.

Журналисты быстро навесили на меня ярлык: «Она сильная». Но я не сильная, это просто маска — надела и пошла. Я все время говорю: «Улыбайтесь, это всех раздражает». Я знаю, что меня обсуждают за спиной: мол, квартиру ей подарили, машина есть, на телевидение зовут, деньги на лечение получила, а ей все мало, все куда-то лезет. А я не лезу. Ни на одно интервью я не просилась и на работу не умоляла взять.

И помощи я не прошу. Если пробка — езжу на костылях на метро. Когда не было машины, передвигалась на трамвае, маршрутках. В транспорте я никогда не прошу уступить место, потому что встать потом еще тяжелее, чем сесть. Обычно стою у дверей и наблюдаю, как меня сканируют. В Германии, если даже без головы проедешь, не будут пялиться. А у нас, если какой-то изъян, тут же рассматривают. Очень неприятно. Но иногда бывает по-другому: еду в метро, настроение на нуле, и подходит вдруг парень или девушка: «Вы Ирина? Можно с вами сфотографироваться?» И все — у меня улыбка до ушей, на весь день заряд радости.

В инвалидную коляску я больше ни за что не сяду. Моя следующая задача — вообще обходиться без костылей. В прошлом году я получила водительские права. Сначала меня долго не принимали ни в одну автошколу, потом инструктор не понимал, как меня учить. Стопу правой ноги я не чувствую, управляюсь одной левой. Но ничего, приноровилась. Экзамены сдавала без блата, по-честному. Получив права, на следующий день поехала за город на машине.

Сейчас мне 25 лет, и больше всего на свете я хочу выйти замуж и родить ребенка. Тем более что врачи говорят, что родить с помощью кесарева сечения я смогу.

Без спорта я — никуда. Сейчас учусь в Педагогическом институте физической культуры (ПИФК) в магистратуре, выбрала специальность «спортивный психолог». Мне это интересно. И я на собственном опыте знаю, насколько важна психология в стрессовых ситуациях.

23 ноября 2009 года во время тренировочных заездов - за три дня до розыгрыша Кубка Европы - на санно-бобслейной трассе в Кенигзее (Германия) произошла трагедия. Из-за ошибки судьи мужской экипаж на полной скорости врезался в стартовавший чуть раньше женский экипаж с 21-летней Ириной Скворцовой. Все остались целы, кроме Ирины, которая получила травмы, «не совместимые с жизнью». Ирину экстренно доставили в местную больницу, а затем в клинику в Мюнхене. Чтобы девушка не умерла от болевого шока или потери крови (в общей сложности в нее потом влили 24 л крови), врачи на полтора месяца ввели ее в состояние искусственной комы. Через четыре месяца Ирину перевели в реабилитационный центр. За десять месяцев, проведенных в Германии, она перенесла более 50 операций.

Год назад Ирина избавилась от инвалидной коляски. Сейчас она ходит на костылях, сама водит машину, работает тележурналисткой на ВГТРК, а также стала приглашенной гостьей на Олимпиаде Сочи-2014. Ниже - ее рассказ о прошедших четырех годах.

Аварию я не помню. Помню только, как легла в боб в ноябре 2009 года, а проснулась 13 января следующего года. А как ехали, как столкнулись, мозг вычеркнул. Вся моя старая жизнь - как сон. Временами даже сомневаюсь: неужели действительно когда-то ходила, бегала, танцевала? Хотя прекрасно помню эти ощущения. Когда я вышла из комы, самым страшным показалось не то, что я лежу в трубках в реанимации, а что я проспала Новый год! Как это так, у меня было столько планов, а я все проспала!

Врачи не сразу мне сказали, что со мной. Я постепенно, дозированно получала информацию. До апреля - пока не началась реабилитация - всерьез думала, что вернусь в бобслей. Я этим жила, поэтому, наверное, и не наложила на себя руки. У меня был стимул: оставалось четыре года до Олимпиады - это святое для спортсменов. Я все распланировала: два года на восстановление, два - на подготовку. У врачей спрашивала: «А я смогу поднимать штангу, прежний вес?» Они смотрели на меня удивленно и уходили от ответа.

После аварии неповрежденными у меня оказались только голова (не считая сотрясений), руки и грудь. Ниже - все искорежено. И даже сегодня, если я случайно вижу себя в зеркале, реву. В квартире, кстати, я избавилась от всех зеркал. После комы все надо было начинать с нуля. Я заново училась дышать. С аппаратом искусственного дыхания легкие работали на полную. А тут - раз! - отключили. И нужно самой, а сил нет. Глазами ору: «Подключите обратно, задохнусь!»

О боли я даже говорить не хочу. Обезболивающие поначалу давали раз в час, потом - реже, чтобы не вызывать привыкания. Анестезия действовала всего 20 минут, остальные 40 я корчилась от боли - постоянной, и тупой, и острой, непроходящей.

Лежа в реанимации, я долго злилась на Бога: «За что? Почему я? Да лучше бы не выжила в этой аварии, зачем мне такая жизнь нужна!» Я до сих пор не могу ответить на эти вопросы. Хотя и говорят, что Бог посылает только то, что человек может выдержать… Со временем злость прошла, осталось только смирение. Единственное, что удерживало меня от самоубийства, так это то, что позвоночник был цел и что ногу удалось сохранить. А иначе не пережила бы, нашла бы способ покончить с собой прямо там, в реанимации.

В апреле 2010 года я переехала в реабилитационный центр. Продолжала учиться ходить. Перед тем как сделать шаг, прорабатывала его в голове: «Вот сейчас поставлю ногу сюда, а руки передвину вот так». Очень долго к этому привыкала. И однажды упала на гальку - нога поехала, и сделать я ничего не смогла. Вот тогда пришло осознание, что со спортом покончено, - и это была катастрофа.

Журналисты быстро навесили на меня ярлык: «Она сильная». Но я не сильная, это просто маска - надела и пошла. Я все время говорю: «Улыбайтесь, это всех раздражает». Я знаю, что меня обсуждают за спиной: мол, квартиру ей подарили, машина есть, на телевидение зовут, деньги на лечение получила, а ей все мало, все куда-то лезет. А я не лезу. Ни на одно интервью я не просилась и на работу не умоляла взять.

И помощи я не прошу. Если пробка - езжу на костылях на метро. Когда не было машины, передвигалась на трамвае, маршрутках. В транспорте я никогда не прошу уступить место, потому что встать потом еще тяжелее, чем сесть. Обычно стою у дверей и наблюдаю, как меня сканируют. В Германии, если даже без головы проедешь, не будут пялиться. А у нас, если какой-то изъян, тут же рассматривают. Очень неприятно. Но иногда бывает по-другому: еду в метро, настроение на нуле, и подходит вдруг парень или девушка: «Вы Ирина? Можно с вами сфотографироваться?» И все - у меня улыбка до ушей, на весь день заряд радости.

В инвалидную коляску я больше ни за что не сяду. Моя следующая задача - вообще обходиться без костылей. В прошлом году я получила водительские права. Сначала меня долго не принимали ни в одну автошколу, потом инструктор не понимал, как меня учить. Стопу правой ноги я не чувствую, управляюсь одной левой. Но ничего, приноровилась. Экзамены сдавала без блата, по-честному. Получив права, на следующий день поехала за город на машине.

Сейчас мне 25 лет, и больше всего на свете я хочу выйти замуж и родить ребенка. Тем более что врачи говорят, что родить с помощью кесарева сечения я смогу.

Без спорта я - никуда. Сейчас учусь в Педагогическом институте физической культуры (ПИФК) в магистратуре, выбрала специальность «спортивный психолог». Мне это интересно. И я на собственном опыте знаю, насколько важна психология в стрессовых ситуациях.

Мир бобслея до сих пор не забыл о том, что произошло 23 ноября 2009 года. И не должен забывать. В тот день случилось то, что раньше представить было нельзя: во время тренировки российских спортсменов на трассе столкнулись два боба.

Экипаж Надежды Филиной и Ирины Скворцовой перевернулся из-за ошибки пилотирования, и выпущенный следом боб Евгения Пашкова и Андрея Матюшко врезался в незащищённую спину разгоняющей. Скворцова получила тяжелейшие травмы и едва выжила. Спустя пять лет «Чемпионат» рассказывает, что стало с главными фигурантами той печальной истории.

ИРИНА СКВОРЦОВА

Жизнь Ирины разделилась на две половины. «До» – она преуспевающая и перспективная спортсменка, отобравшаяся в сборную России и готовившаяся к своему первому официальному старту. «После» – жертва трагедии, едва не скончавшаяся от полученных травм. Много дней немецкие врачи боролись за жизнь девушки. Она перенесла десятки операций, едва не потеряла ногу, но, вопреки всем негативным прогнозам, выкарабкалась. Девушке предрекали остаток жизни в инвалидной коляске, однако и здесь ей удалось удивить всех скептиков, встав на костыли. Конечно, в спорт Скворцова уже никогда не вернётся, зато к возвращению к нормальной жизни – на верном пути.

Сейчас Ирина работает в сфере тележурналистики. По её собственному признанию, она никогда не задумывалась о карьере в этой области, поскольку боялась камер и софитов, но после травмы всё же решилась попробовать свои силы. Два года назад девушка получила высшее образование, обзавелась личным автомобилем. А во время церемонии открытия Олимпийских игр в Сочи вновь приковала к себе всеобщее внимание. Многие недоумевали: что это за девушка сидит рядом с Владимиром Путиным ? А когда узнавали, то удивлялись: улыбчивая блондинка совсем не походила на жертву трагедии. Очень хочется верить, что всё самое страшное в её жизни осталось позади.

ЭКИПАЖИ

Всю силу удара в том столкновении приняла на себя Скворцова. Надежда Филина, пилот боба, практически не пострадала. Ушибы прошли через пару недель, остались лишь психологические последствия аварии. Но и с ними Филина смогла справиться: ещё до конца года она вернулась к тренировкам, а в январе 2010 года вышла на старт. Каких-то выдающихся результатов Надежда показать так и не сумела, а впоследствии проиграла конкуренцию за место в сборной более быстрым соотечественницам. В 2011 году она провела свою последнюю гонку на международной арене, а в скором времени завершила спортивную карьеру.

Нет никакого сомнения, что Евгений Пашков и Андрей Матюшко, чей экипаж врезался в Скворцову, до сих пор помнят, что тогда произошло. Их вины в аварии нет – бобслеисты не могут отследить, что происходит на трассе, это должны делать судьи. Евгений и Андрей, к счастью, обошлись без тяжёлых травм – только синяки и ушибы. На развитии карьеры атлетов тот инцидент если и сказался, то разве что психологически.

«Хелле же продолжил работать судьёй на крупных соревнованиях по бобслею и скелетону, а перед Ириной даже не извинился».

Пашков до сих пор находится в обойме сборной и вполне может претендовать на место третьего пилота в отсутствие Зубкова. Матюшко также переквалифицировался в пилота, но его дела идут не столь гладко: тренерский штаб национальной команды вспоминает о нём лишь время от времени.

ПЕТЕР ХЕЛЛЕ

Жизнь того самого немецкого судьи, по вине которого и произошла трагедия (именно он выпустил экипаж Пашкова и Матюшко на трассу), та трагедия не слишком изменила – по крайней мере, внешне. Петера признали виновным в том, что он выпустил боб на красный свет, однако он сам он в содеянном не покаялся. Да и наказание за сломанную жизнь оказалось символическим – 3600 евро. При этом немецкая федерация бобслея, например, выплатила пострадавшей 650 тыс. евро, которые пошли на оплату дорогостоящего лечения. Хелле же продолжил работать судьёй на крупных соревнованиях по бобслею и скелетону, а перед Ириной даже не извинился.

АДВОКАТЫ

Первоначально помогать Скворцовой после аварии взялась координатор сборной России Нина Грифенштейн . Она официально стала опекуном спортсменки и помогала устранять проблемы, с которыми Ирина и её мама из-за незнания немецкого языка самостоятельно справиться не могли. Впрочем, сотрудничеством обе стороны остались недовольны. Скворцова обвинила Грифенштейн во лжи и мошенничестве с 400 тыс. евро, выделенными правительством Москвы. Сама Нина считает, что не получила за свой труд достаточного вознаграждения и благодарности, более того, суд обязал её отказаться от финансовых требований к Скворцовой.

Спустя пять лет Нина Грифенштейн не отошла от бобслея: она тесно общается с семьёй Александра Зубкова и представляет их интересы в Германии. А дело Скворцовой до положительного решения суда довёл немецкий адвокат Константин Гинзбург – выходец из России, практика которого с тех пор только увеличилась.

ЧИНОВНИКИ

«Иных уж нет, а те далече», – можно сказать о руководителях российского бобслея, которые занимали ответственные посты в ноябре 2009 года. Тренер Владимир Любовицкий в 2010 году вошёл в штаб Олег Соколова , а два года покинул сборную в связи с приходом туда Пьера Людерса . Бывший тогда президентом федерации, Никита Музыря теперь тоже далёк и от сборной России, и вообще от бобслея.

«Когда Скворцова вернулась на немецкую трассу в 2011 году, то знакомых поворотов уже не нашла».

В 2010 году после череды скандалов президент оставил свой пост и посвятил себя бизнесу, а на его место пришёл Георгий Беджамов , возглавляющий организацию и по сей день.

ТРАССА В КЁНИГЗЕЕ

Изменилось и место, где произошло столкновение. В 2010 году трассу закрыли на реконструкцию – впрочем, мало связанную с аварией Скворцовой. Планы перестройки были утверждены ещё в 2008 году. Одной из причин изменений стала гибель немецкой бобслеистки Ивонн Церноты в 2004 году после вылета с трассы. Изменениям подвергся и тот участок, где Филина допустила ошибку в пилотировании и экипаж с девушками перевернулся. Когда Скворцова вернулась на немецкую трассу в 2011 году, то знакомых поворотов уже не нашла.

В ноябре 2009 года случилась трагедия. По вине судьи столкнулись два бобслейных болида. Месяц Ирина Скворцова находилась в коме. Кто помогал Ирине вернуться к жизни, а кто обобрал её до нитки. Почему вернувшаяся на Родину спортсменка должна крупную сумму своему переводчику (официальному опекуну) и бывшему адвокату. Это тема сюжета прошлой в программы «Человек и Закон» о бобслеистке Ирине Скворцовой. Трагедия юной спортсменки уже почти год у всех на слуху, но история с обманом ее адвоката только сейчас начинает всплывать. Меня тронула эта тема, и я решила написать пост. Ири́на Оле́говна Скворцо́ва (род. 17 июля 1988 года в Москве) - российская спортсменка, член сборной России по бобслею. Активно занималась спортом со школьной скамьи, в составе сборной команды Москвы по легкой атлетике принимала участие в летней спартакиаде учащихся России. Профессионально занимается бобслеем с 2008 года. С 2009 года Ирина Скворцова является членом сборной России по этому виду спорта (экипажи-«двойки»). 23 ноября 2009 года во время тренировочных заездов на санно-бобслейной трассе в Кёнигсзее (Германия) произошёл инцидент - судья начал заезд женской двойки Надежды Филиной и Ирины Скворцовой при красном свете на старте, это привело к столкновению российских мужского и женского экипажей двоек. Евгений Пашков и Андрей Матюшко врезались в боб Филиной и Скворцовой. В результате столкновения Ирина Скворцова получила тяжелейшие травмы. Спортсменку экстренно доставили в местную больницу, а затем в университетскую клинику в Мюнхене. Ирина пробыла в ней четыре месяца, перенесла ряд сложнейших операций, в том числе и на наиболее пострадавшей правой ноге. 27 марта 2010 года Ирина Скворцова была выписана из клиники в Мюнхене. Для дальнейшего лечения её перевели в реабилитационный центр в Кимзе (Германия). При выписке из клиники лечащий хирург Ирины признался ей, что она есть тот самый один случай из ста, когда люди выживают с такими травмами.
Теперь об истории с адвокатом, которую обвиняют в краже денег со счета , на который сочувствующие несчастью спортсменки немцы переводили деньги. Семья Скворцовых настолько возмущена действиями юриста, что мама Иры Галина Викторовна даже написала письмо канцлеру Германии Ангеле Меркель. "Обратиться к Вам за помощью меня вынудили обстоятельства, в которые не по нашей воле мы с Ириной оказались поставлены, - говорится в письме. - Немецкие врачи сделали все возможное, чтобы сохранить моей дочери ногу, за это им огромная благодарность. По инициативе немецкой федерации бобслея для Ирины был открыт благотворительный счет, куда немецкие граждане вносили добровольные пожертвования. Однако деньги с этого счета без нашего ведома (последняя сумма 20 тысяч евро) были сняты и присвоены адвокатом Анной Винтер в день расторжения с ней договора. Все наши попытки добиться того, чтобы деньги были возвращены, оказались тщетны. Мы даже не имеем возможности узнать, сколько же всего денег было пожертвовано на лечение Ирины теми, кто посочувствовал нашему горю. Этот вопиющий по цинизму случай может заставить людей как в России, так и в Германии усомниться в целесообразности бескорыстной помощи людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию. Мы еще раз выражаем им искреннюю признательность и надеемся, что с Вашей помощью нам удастся добиться справедливости" – цитируют «Новые известия». Как утверждают Скворцовы, никто, собственно, Винер не просил об опекунстве, она вызвалась сама. А теперь выставила сумасшедший счет за свои услуги, включая трехнедельное проживание в подвале ее дома мамы и брата Ирины Скворцовой. В результате получилась сумма 44 тыс. евро. Сколько она успела снять с благотворительного счета, пока установить не представляется возможным. "Горький вывод – верить никому нельзя, - резюмирует Скворцова. - Аферисты встречаются даже там, где по всем человеческим законам должны быть лишь милосердие и сострадание". Кстати, на сайте есть один очень хороший комментарий от человека, который предложил свою помощь. Надеюсь, что он действительно сможет помочь. Доброе время суток, уважаемая редакция сайта. Посмотрел сегодня Вашу передачу о Ирине Скворцовой... Хочу предложить Вам помочь разместить этот материал в немецкой прессе. Также от имени своей церкви, с Вашего разрешения и поддержкой, могу попробовать завести уголовное дело на переводчицу и адвоката. Также с удовольствием отвечу на любые Ваши вопросы по немецкому законодательству и адвокатской практике. Я сам не адвокат, но в связи с деятельностью знаком достаточно тесно с юриспруденцией Германии. Буду признателен, если стану полезным. С уважением, Александр Сергеевич Клипан (г.Мюнстер, Германия) 13 сентября 2010 года Ирина Скворцова прилетела из Германии в Россию. Сразу из аэропорта Ирину отправили в Медико-биофизический центр имени А.И.Бурназяна, где она будет проходить дальнейшую реабилитацию. Едва врачи провезли Ирину через "зеленый коридор" одного из столичных аэропортов ближе к дверям с надписью "Выход", как девушка не удержалась и… заплакала. "Я очень соскучилась. Очень", - спустя мгновение она еще и оправдывалась. Но, не совладав с эмоциями в первую секунду после возвращения из Германии, российская бобслеистка тут же подарила собравшимся свою очаровательную улыбку. Родственники, друзья, журналисты - все как один улыбались в ответ, что-то спрашивали и при каждой маломальской паузе подбадривали: "Ира, вы героиня!" Громкое и точное слово, но в достаточной ли мере оно описывает те трудности, что уже преодолела Скворцова (а сколько их еще впереди), получив год назад тяжелейшую травму? Но как еще назвать человека, который выдержал столь сильный удар судьбы, ряд сложнейших операций и теперь всерьез говорит о возвращении в большой спорт? Ира признается, что начала смотреть на жизнь и ценить ее совершенно иначе. Так, как и нужно, наверное. Главный приоритет сейчас - ходить. "Безумно соскучилась по тренировочным сборам и хочу поскорее вернуться к активной деятельности. Самое главное - побыстрее подняться", - говорила 22-летняя девушка встречающим, сидя в инвалидном кресле. Заметно, что оно ей порядком надоело.
Между тем, врачи - дай Бог, чтобы они оказались правы - дают оптимистичные прогнозы. Заведующий отделением реанимации Федерального медицинского биофизического центра им. Бурназяна Денис Тимашков, под чьим присмотром в ближайшее время будет Скворцова, считает возвращение Ирины в спорт вполне реальным: "У нее есть шанс встать на ноги. Сейчас она будет госпитализирована в наш центр. Там в течение двух недель будет проходить курс обследований, лабораторных и инструментальных, для определения лечебного курса, а затем пациентку переведем в санаторий для прохождения программы реабилитации". P.S. Тем временем приближается судебное разбирательство по факту аварии в Кенигзее. Первые заседания суда пройдут 4-6 и 11-13 октября. В ходе заседаний будет установлено, кто из персонала допустил ошибку и одновременно выпустил на трассу два экипажа. Какое наказание угрожает виновнику аварии, не сообщается. По поводу выплаты компенсации Скворцова высказывается неопределенно. Из ее заявлений следует, что она не отказалась бы получить от виновника аварии деньги, но всерьез бороться за них не намерена.